Меч над пропастью - Страница 103

103

– О! Потрясающе! Невероятно! – с энтузиазмом воскликнул трафор. – Как жаль, что я не смог зафиксировать это событие! На кого же он был похож?

– Только не на себя самого. Он выглядел как серв, копирующий облик лоона эо. Он сказал, что сущности даскинов – или, возможно, одна-единственная сущность – таятся среди биороботов, как листья в лесу или камни на морском побережье. Очень подходящее укрытие… Сервы летают во все концы Галактики, что позволяет наблюдать и…

– …вмешиваться?

– Нет, только наблюдать и, в очень редких случаях, что-то подсказывать. Такую тактику прогрессорства они избрали, когда активные воздействия зашли в тупик. Вероятно, у них имеется что-то подобное этике, и в конце концов они решили, что силовые методы неприемлемы.

– Но мы ими пользуемся, эмиссар.

– И будем пользоваться, пока не придумаем что-то иное. Они на нас надеются… – Тревельян почесал в затылке и добавил: – Надеются, что мы окажемся умнее. Мы – их наследники.

– Люди?

– Не только. Они считают наследниками всех – дроми, людей, хапторов, фаата… может быть, даже сильмарри, лльяно, метаморфов и другие странные народы. Нам предстоит сделать то, что им не удалось: сложить из кусочков мозаики цельную картину.

– Это важные сведения, эмиссар, – сказал Мозг, поразмыслив.

– Важные. Вот и держи их при себе.

– Таково ваше пожелание?

– Не пожелание, приказ, – строго промолвил Тревельян. – В книге Йездана сказано: самые гибельные дары – те, о которых даритель не подозревает… Так что не будем торопиться, друг мой.

Замолчав, он подумал, что надо бы проверить свой новообретенный дар. Так или, иначе, но опыт в подземелье был первым и единственным, а повторяемость опытов – основа науки. Пусть то, что Первый Регистратор сделал с ним, не требовало новых доказательств, но обрести уверенность в своих талантах было бы неплохо. Особенно для чародея, посланца богов.

Тревельян представил степь у плоскогорья, то место, где он повстречался с Дхотом, и врата раскрылись перед ним. Зрелище не слишком впечатляющее: он находился почти на том же меридиане, и за вратами был такой же мрак, как в южной пустыне. Но на востоке, над страной туфан, Ракшас уже взошел, так что попытка дотянуться до Саенси оказалась вполне успешной. Солнце брызнуло Ивару в глаза, он прищурился и несколько секунд рассматривал город, где у подножия стен и в гавани суетились толпы народа. Затем наведался в Нимму, Фартаг, Негерту и другие поселения; там повсюду возводились башни, укреплялись стены, ковались клинки и наконечники пик, маршировали кьоллы-наемники и ополченцы. Вскоре он научился передвигать врата мысленным усилием, менять их форму и размер и открывать то ближе, на расстоянии протянутой руки, то дальше. Из любопытства Ивар заглянул в восточную область Великой Пустыни, на экватор, где ветры кружили серую пыль над раскаленными камнями. Самое гиблое место на планете… на сотни километров – ни источника воды, ни признака каких-либо растений, ни змей, ни ящериц, ни крыс… В небе – яростный Ракшас, у горизонта – всплывающий диск Асура, два гневных божественных зрачка, испепеливших все живое…

Он мог бы отправить шас-га в это царство смерти, или в жерло вулкана, или на вершины гор, где нечем дышать, где холод убивает жизнь. Он мог отправить их куда угодно, хоть в центр Галактики, хоть на Юпитер, хоть на планету Селла, где хищные растения пьют кровь и пожирают плоть.

Куда угодно… Мысль обожгла, точно стальной клинок. И этот клинок был в его руках… «Нет, неверно, – подумал Ивар, – то, что держишь в руках, можно потерять, можно уронить, можно выбросить, а этот меч впечатали в мое сознание. Меч, протянутый над пропастью времени…»

Над краем земли заиграли первые сполохи рассвета. Спустившись с песчаного холма, Тревельян подъехал к оазису и, лавируя среди телег, костров и спящих воинов, направился к шатру Брата Двух Солнц.

* * *

Вождь насыщался, рвал крепкими зубами полупрожаренное мясо, красные струйки текли по его подбородку и щекам. Телохранитель Ка-Турх, почтительно согнувшись, подносил повелителю лучшие куски, выбирая их из котла. У центральной подпорки, державшей шатер, замерли двое Мечущих Камни: пасти разинуты, губы в слюне, на свирепых лицах – нетерпеливое ожидание. Котел был велик, и объедки доставались стражам.

Трубач вытер щеки прядью волос и жестом приказал убрать еду.

– Ты пришел, Айла. На рассвете. Хурр!

Ивар ткнулся носом в землю.

– Кровь вождю! Я пришел на рассвете, по твоему желанию, Великий. Ночью я говорил с богами, и они…

Подняв голову, Тревельян бросил взгляд на стражей и старшего телохранителя. Божественные откровения их, кажется, не занимали, они принюхивались к содержимому котла.

Брат Двух Солнц ковырял в зубах когтистым пальцем.

– Что сказали боги, Айла?

– Их повеления не для ушей воинов. Сказанное ими услышит только великий вождь.

– Это верно. – Серый Трубач рыгнул, потянулся к бурдюку с водой, сделал несколько глотков. – Иди, Ка-Турх, и пусть твои воины тоже уйдут. Идите, но оставайтесь поблизости. Айла назовет имена. С названных им вы сдерете кожу. С любого, кем бы он ни был.

– Мой лоб у твоих подошв, – пробормотал Ка-Турх и сделал знак воинам. Те живо подхватили котел и убрались из шатра. Старший телохранитель двинулся вслед за ними.

Поднявшись, Тревельян задернул тяжелый полог из шкур горных кенгуру. В шатре стало сумрачно, свет сочился только в отверстие у вершины центрального столба. На лицо владыки кочевников легли тени, и его сероватая кожа приобрела цвет пепла, смоченного водой. Волосы падали на мощные плечи Трубача, струились по обнаженной груди и спине, похожей на выпуклый щит. Он сидел вполоборота к Тревельяну и казался спокойным, но это было спокойствие хищника, готового к прыжку.

103