Меч над пропастью - Страница 47

Шас-га уставился на Тревельяна. Теперь он глядел на него, не как охотник на добычу, а так, как воин озирает воина перед смертельным поединком. Сражаться полагалось без оружия; здесь, на Темных Равнинах, победу несли не нож, топор или копье, а сила, ловкость и свирепость.

Они одновременно поднялись и отступили друг от друга на несколько шагов.

– В Йргыке будет новый Страж, – сказал дикарь.

– Когда крысы начнут летать по небу, – ответил Тревельян.

Он неплохо видел в темноте, но не мог припомнить, обладает ли его противник ночным зрением. Вполне возможно, что такие исследования вообще не проводились. В том, что касалось физиологии шас-га и их отличий от других народов Пекла, зияли изрядные пробелы.

Дикарь прыгнул. При повышенном тяготении Раваны это казалось рекордным прыжком – без разбега, метра на четыре. Тревельян шагнул в сторону, подставил ногу, и шас-га ткнулся головой в песок. Падение его не обескуражило: присев и упираясь кулаками в землю, он ловил каждое движение врага. Похоже, ночная тьма ему не мешала.

Уложить его имплантом?.. Но честный бой имел свои преимущества – закончив схватку, можно будет допросить шас-га. Схватка продлится минуты, а парализующий разряд погрузит его в беспамятство до рассвета… Мысль промелькнула в сознании Ивара, когда дикарь снова ринулся в атаку. Упав на спину, Тревельян воткнул ему ногу в живот и перебросил через себя. Как всякий разведчик, он хорошо владел древним боевым искусством. Советы деда, на которые тот не скупился, тоже были не лишними. Хроники подтверждали, что дед был мастером рукопашного боя и один на один справлялся с дроми и хапторами.

Противник пропахал в песке заметный след. Поднявшись, он помотал головой, протер от песчинок глаза и буркнул:

– Сожри тебя Ррит! Ты бьешься неправильно!

– Как умею, – сказал Тревельян и врезал ему под ребра. Солнечное сплетение у местных гуманоидов находилось там же, где у людей, и шас-га захрипел и согнулся, пытаясь вдохнуть.

Он пришел в себя удивительно быстро – то ли был живуч и крепок от природы, то ли нервный центр, защищенный мышцами, был не слишком уязвим. Не исключалось, что он притворялся – ответная атака едва не застала Ивара врасплох. Огромные лапы стиснули его затылок, у горла лязгнули челюсти, но он ударил врага коленом в пах и обхватил правой рукой за шею. Удушение – отличный прием против шустрых гуманоидов. С дроми, судя по рассказам деда, так не получалось, шея у дроми была понятием символическим.

Ивар давил и давил, чувствуя, как расслабляются мышцы шас-га. В горле у его противника хрипело и булькало, ступни скребли по песку, из прокушенной губы струилась кровь. Наконец он обмяк в захвате Тревельяна, дернул раз-другой ногами и затих. Опустив его на землю, Ивар нащупал пульс – тот бился редко, но вполне отчетливо.

Тело побежденного выгнулось дугой. Он со свистом втянул воздух, сплюнул кровь и пену и заворочался, пытаясь сесть.

– Живой, крысиная моча, – сказал Тревельян, ухватив его за волосы. – Дрался ты неплохо, но в Стражи Йргыка не годишься. Слабоват!

Шас-га смотрел в небеса бестрепетным взглядом. Ни страха, ни сожаления не было в его глазах; казалось, он смирился со своей участью.

– Нас двое, а смерть одна, – послышался его сиплый голос. Этой ритуальной фразой он признавал свое поражение.

– Смерть подождет, – промолвил Тревельян. – Ты еще жив, и здесь не Йргык. Сядь, воин, и оглянись по сторонам. Сейчас ночь, и потому темно. Но здесь не Темные Равнины.

– Не Йргык?.. – Равнодушие таяло в глазах пленника; теперь он казался ошеломленным, даже испуганным. – Но я помню… помню летающую повозку и колдуна туфан… Он одолел меня каким-то волшебством, но есть не стал… туфан, рыбья кровь, не едят своих и не едят чужих… Бросил мертвым в летающей повозке, и значит, я попал в Йргык. Разве может быть иначе?

– Может. – Ивар дернул его за волосы и заставил сесть. – На всякого туфанского колдуна найдется ппаа посильнее. Я, Айла из Белых Плащей, сбросил повозку с небес, смешал ее прах с землей, а колдуна туфан отдал песчаным крысам. Тебя решил пощадить. Конечно, ты приблудное мясо, но мне пригодишься.

– Ты – ппаа? – Глаза степняка расширились.

– Да. И мне повинуются демоны. Хочешь на них взглянуть? – Тревельян прикоснулся к импланту, но шас-га спрятал лицо в ладонях. – Ну, не хочешь, так не надо… Назови свое имя и Очаг.

– Дхот-Тампа из Живущих В Ущельях. Последний из них. Зачем я тебе, ппаа Айла?

– На мой караван напали казза, и хотя я уничтожил их, вызвав демона, они перебили много людей, – пояснил Ивар. – Мне нужны воины и слуги. Еще мне нужен проводник. Прежнему, знавшему путь к Спящей Воде, распороли брюхо. Но я думаю, ты этой дорогой проходил.

– Проходил, – признался Дхот-Тампа, и Тревельян с облегчением вздохнул. – Как еще я мог перебраться к тем отродьям Каммы, что называют себя кьоллами? Только через Спящую Воду.

– Отведешь меня к ней?

– Для чего?

«Задает вопросы, – подумал Ивар. – Вроде бы пришел в себя, а слов покорности не говорит и на службу не просится. Странно! Одному в степи не выжить… Или его племя близко? Эти Живущие В Ущельях?.. Судя по названию, они обитают у самого Хребта…»

– Я должен попасть к Брату Двух Солнц, чье войско сейчас за горами, – сказал он. – И я очень спешу. Вождь меня ждет.

Физиономия Дхота вдруг переменилась. Насколько Ивар разбирался в мимике шас-га, она выражала сейчас изумление и злобную радость, какая бывает на лике дьявола, поймавшего грешную душу. Дхот-Тампа повалился в ноги Тревельяну и забормотал: