Меч над пропастью - Страница 53

– Это люди, – сказал Тревельян, – люди, и потому я не знаю, что с ними делать. Мы нашли проход, хотя совсем не такой, как ожидалось, и теперь перед нами другая задача: как переправить всю эту компанию обратно в степь.

– Возможно, с помощью такого же экрана?

– Не называй этот артефакт экраном. Назначение экрана – визуальная связь между людьми или между человеком и машиной. Здесь же нечто иное, более сложное – устройство для перемещения материальных объектов. Врата, ведущие от одной точки в реальном пространстве к другой.

– Портал через Лимб?

– Да. И нам неизвестно, проницаем ли он в обе стороны.

– Это можно проверить, эмиссар.

– Это нужно проверить! Когда мы окажемся на другой стороне, зафиксируй точку выхода. Проверка будет простой – я брошу камень и посмотрю, что с ним случится.

– Другие распоряжения, эмиссар?

– Перешлешь всю информацию на базу и вызовешь мой флаер – нечего ему болтаться за горами. – Тревельян в раздумье покусал губу. – Еще передай, что в ближайшую ночь – скажем, в три часа по времени Шенанди – я объявляю общий совет. Присутствовать должны все, включая доктора Миллер и Исаевых. Обсудим положение дел в связи с обнаруженным артефактом… Кстати, ты определил его возраст?

– Не очень точно, эмиссар. – В голосе Мозга прозвучали виноватые нотки. – Я не обнаружил в стенах, полу и куполе какие-либо устройства, но поверхность камня обработали очень давно, миллионы лет назад. Исходя из общих соображений, ни одна космическая раса нашей эпохи, включая лоона эо, не смогда бы спроектировать такой портал. Он кажется древним.

– Очень древним, – уточнил Тревельян. При мысли насколько древним он вновь почувствовал, как замирает сердце и ползут по спине ледяные мураши. Никто не знал, когда даскины покинули Галактику и какая бездна лет миновала с эпохи их владычества – миллион, или десять, или сто миллионов. Представить подобный срок – тяжкое испытание для разума, ибо мысль не может опереться на какие-то события, пусть легендарные, как Троянская война, или мифические, как гибель Атлантиды, но все же сравнимые по давности с человеческой жизнью. Людям мнится, что древность – то, что было тысячелетия назад, а все лежащее за гранью их цивилизации расплывается в огромные протяженности геологических эр, когда время будто бы вовсе не существовало. Кости ящеров – не слишком веский аргумент в пользу того, что время в прошлом никуда не подевалось и не зависит от человека – во всяком случае, не такой весомый, как пирамиды и древние папирусы.

С даскинами было иначе. Костей от них не осталось, зато во многих мирах, обитаемых или безлюдных, на астероидах и в атмосферах протозвезд, подобных Юпитеру, нашлись другие, более реальные следы. Среди них был контурный двигатель, завещанный младшим расам, был Портулан Даскинов – древняя карта Галактики, были устройства для ликвидации отходов, споры странных тварей, способных к телепатическому общению, и всевозможные другие артефакты, которые с равным успехом могли оказаться детскими игрушками, творениями искусства или военной техникой.

Теперь к ним кое-что добавится, решил Тревельян, всматриваясь в пейзаж за гранью портала. Если разобраться, этот миг был историческим, сулившим такие перемены, каких не представить и не объять человеку, пусть даже видавшему виды разведчику ФРИК. Его сознание могло бы помрачиться от этих великих перспектив, но он вцепился в одну, пусть не самую важную мысль: больше не будет кораблей. Никаких кораблей, ни лайнеров, ни боевых крейсеров, ни грузовозов! Шагать через порталы от звезды к звезде, идти из мира в мир – что может быть легче и доступней! Конец флаерам и «уткам» , стратопланам и гравилетам, десантным ботам и челнокам-подкидышам! Шаг, и ты переместился из Парижа в Мельбурн, другой, и ты уже на Марсе, третий – на Осиере, Сайкате, Гондване или в метрополии хапторов Харшабаим-Утарту…

«Впрочем, хапторы вряд ли обрадуются, – подумал он с усмешкой. – А вот доктор Нора Миллер – та будет просто счастлива! Для археолога и этнографа, помешанного на даскинах, найти доселе неизвестный артефакт – оправдание жизни и многих лет упорных поисков. Возможно, он уступит ей честь открытия… Хватит с него Обручей Славы и Венков Отваги… «

Заскрипела повозка, затопали яххи, послышались резкие голоса шас-га, и он очнулся.

* * *

Гравиплатформа Норы Миллер плыла среди невысоких скал, следуя руслом давно пересохшей реки. Долина была примечательная: некогда речной поток размыл каменистые берега с залежами гранатов и вымостил цветными камешками дно. Конечно, их не касалась рука гранильщика, но даже в природном состоянии они сверкали и сияли под лучами двух светил, висевших в раскаленных небесах. Пурпурные альмандины, кроваво-красные пиропы, оранжевые и желтые спессартины, зеленые и розовые гроссуляры, травянистые демантоиды… Речное русло казалось сокровищницей индийского раджи, чьи богатства, покинув плен истлевших сундуков, выплеснулись на свободу.

– Красное, – сказал Шекспир, сидевший справа от Норы Миллер. – Красиво! Красные камни – осколки, упавшие с большого солнца. Они долго летят сюда, день и ночь, день и ночь. Ночью они светятся.

«Звезды?.. Метеоритный дождь?..» – подумала Миллер, но спросила о другом:

– Почему большое солнце шлет эти красивые красные камни?

– Хочет нас порадовать, – объяснил Моцарт, сидевший слева от нее.

– А маленькое солнце не хочет и потому не шлет камней?

– Шлет. Есть места, где осколков белого солнца много, – сообщил Шекспир и принялся описывать эти камни – скорее всего, горный хрусталь.